— Она кричала и металась по кровати, впивалась ногтями в собственное тело. Как будто кожу пыталась содрать. Ее рвало кровью, скручивало в судорогах. В общем, ужасно было, — голос Онежского стал сиплым.

— Не торопись, — сказал я. — Приди в себя и рассказывай спокойно.

Около минуты Онежскому понадобилось, чтобы справиться с эмоциями, после чего он продолжил:

— Она мучилась полночи. Даже когда я вызвал врачей и ее отвезли в больницу. Тогда вообще во всем мире царил хаос. Мне тоже было плохо, но не настолько. Лишь кружилась голова, немного тошнило и все внутри тряслось. С тех пор я потерял примерно треть своих сил.

— А Ирина, надо полагать, весь свой дар?

— Да, Илья, ты прав. Придя в себя, Ирина перестала быть магом. Я пытался ей помочь. Мы весь мир объездили, надеясь найти специалиста, который бы вернул мой жене магические способности. Но даже самые лучшие — разумеется, из тех, что сами остались при силе — лишь разводили руками. И нам пришлось смириться.

— Я так понимаю, в то время она еще не была безумна?

— Нет, разум Ирины был в порядке. Она училась жить по-новому, воспитывала Петра. Вскоре появилась Ева. Для моей жены она стала новым смыслом жизни. И лет семь все было хорошо. Казалось, что Ирина научилась обходиться без магии. Но только казалось. В душе она отчаянно стремилась вернуть дар. Любыми способами.

— Готово, Андрей Ильич, — проговорил мужичок-целитель, отходя от кровати. — Несколько часов крепкого сна я могу гарантировать.

— Спасибо, Женя, — ответил аристократ.

Мужичок в сопровождении слуг покинул комнату, и Онежский продолжил рассказ:

— Она трудилась втайне от меня. Изучала истории таких же пострадавших, новости, посвященные исследованию Столпов, проводила какие-то расчеты. И по итогу разработала какой-то ритуал, который должен был вернуть ей способности.

Я на это лишь покачал головой, прекрасно понимая, что услышу дальше. Все пошло наперекосяк, Ирина во время ритуала едва не погибла, выжила лишь чудом, но не без последствий. Онежский, продолжая рассказывать, лишь подтвердил мои выводы.

— Полгода ей потребовалось, чтобы восстановиться. Ирина была напугана, заверяла, что больше не будет пробовать ничего подобного. А потом начала медленно сходить с ума. Стала раздражительной, потом пошли приступы агрессии. Она срывалась на всех. На мне, на детях, на наших друзьях. Несколько раз я отправлял ее в клинику. После этого положение улучшалось, но ненадолго и в итоге становилось только хуже.

— Есть какой-нибудь официальный диагноз?

— Нет. Никто ничего не может понять. Ирину много раз обследовали и всегда приходили к выводу, что все системы организма в порядке. Просто из-за ее состояния угасают. Сама она говорит, что главная беда в отчаянии, которое постоянно ее грызет.

— Ирина может говорить? И даже объяснять, что с ней происходит?

— По крайней мере так было еще недавно. Несколько месяцев назад она могла вставать и некоторое время вести себя вполне адекватно. У нас случались откровенные разговоры, во время которых Ирина и объясняла, что всему виной отчаяние. Появление Столпов перечеркнуло ее жизнь. Она пыталась начать все сначала, но не смогла. Ей необходимо быть магом. Без этого… — Онежский покачал головой и кивнул на едва живую супругу, — вот что происходит.

Несколько секунд я просто смотрел на женщину. Отчаяние… Огромная невидимая пиявка, что присосалась к ней и жадно вытягивает саму жизнь. Так ли все на самом деле? Или причина угасания Ирины в чем-то другом? И в чем именно? Хрен знает. Сейчас я не сомневался лишь в одном — в цели, с которой Онежский позвал меня сюда. Аристократ уже много чего наговорил, поэтому я просто произнес:

— Хорошо, я помогу. Если хочешь, могу заняться этим прямо сейчас.

Онежский взглянул на меня с благодарностью.

— Пожалуйста, Илья, сделай это. Вылечи Ирину, если можешь. За последние месяцы я начал потихоньку готовить себя к тому, что скоро ее не станет. Но сейчас мне даже думать о таком не хочется. Но скажи, это безопасно?

— Ты видел Артура Арсеньевича, Антона и Яну с Григорием?

— Разумеется. А что?

— Все они тоже были жертвами Столпов, потерявшими силу. А после моего вмешательства… Ну, когда мы накрыли банду призывателей, ты, думаю, впечатлился тем, на что мои ребятки способны.

— Ты вернул им дар? Восстановил их энергоканалы?

— Есть такой грешок. Просто я сказал им до поры до времени держать это в тайне.

— Никогда бы не подумал, что они из тех, кто лишился магических способностей, — Онежский был впечатлен. — Что же, тогда я уверен, что передаю Ирину в надежные руки. Прошу тебя, Илья, действуй.

— Хорошо. Но должен предупредить: процедура довольно болезненная.

— Я помню, — кивнул Онежский. — Я ведь тоже присутствовал тогда, на встрече у министра.

Я подошел к кровати. Сосредоточился и стал изучать энергоканалы женщины.

До боли знакомая картина: все спекшееся, перекрученное, сдавленное, смятое… Чтобы распутать этот клубок, придется потратить немало времени. Думаю, даже больше, чем с моей бандой, поскольку необходимо еще учитывать состояние женщины.

— Ну-с, приступим, — произнес я и сделал первый надрыв.

Ирина вздрогнула, застонала, но продолжила пребывать в беспамятстве. Что же, тем лучше.

Около четверти часа я работал спокойно, с ювелирной точностью перекраивая систему энергоканалов женщины, возвращая ее в рабочее состояние. Онежский стоял рядом, сопя и потея. Но вот потом…

Я пропустил момент, когда Ирина распахнула глаза. Смотрел в это время на ее ноги, поскольку начал именно оттуда. И лишь спустя пару мгновений ощутил пристальный и безумный взгляд.

— Ш-што за маленький гаденыш-ш? — прошипела женщина и попыталась привстать.

— Ир, все хорошо, — Онежский подошел к изголовью кровати, погладил супругу по плечу. — Это Илья. Отличный парень и талантливый маг. Он пришел, чтобы помочь тебе, вновь сделать тебя магом.

— Бр-ред… — теперь Ирина зарычала. С хорошо различимой ненавистью. — За долгие годы мне никто не помог. Ученые… целители… А тут какой-то с-сопляк! Пусть убир-ра-а-а-а…

Последнее слово перешло в крик, поскольку я сделал очередной надрыв. А спустя мгновение женщина завыла и стала биться. Работать с энергоканалами в таких условиях было невозможно, и я использовал парализующее заклинание. Ирина замерла, и я продолжил. Сейчас как раз был очередной ответственный момент — сращение магических «сосудов» в правильном положении.

Чары не позволяли Ирине двигать языком и челюстью, так что сейчас она могла лишь гудеть, силясь вернуть себе возможность двигаться. В вытаращенных глазах плескались страх и ненависть, по острым скулам, обтянутым серо-желтой кожей, текли слезы.

— Ей больно? — дребезжащим от напряжения голосом спросил Онежский.

— Да, — я сделал очередной надрыв. — И помочь я не могу никак. Почему-то обезболивающие заклинания во время этого процесса не работают. Причину я не знаю.

— Понятно…

Сзади открылась дверь.

— Опять? — послышался голос мужичка, который не так давно успокаивал Ирину.

— Нет, Женя, все в порядке, — ответил Онежский.

— В порядке? Почему тогда…

— Я объясню все потом! — обрубил аристократ. — А сейчас, будь добр, не мешай.

Промычав что-то неразборчивое, Евгений покинул комнату Ирины.

Я протрудился еще около часа, восстановив процентов пять энергоканалов женщины. Затем погрузил ее в сон и повернулся к Онежскому.

— На сегодня достаточно. Ирина очень слаба, а процедура болезненна. Не нужно рисковать. На все про все понадобится где-то полторы-две недели.

— Хорошо, — кивнул аристократ. — Спасибо тебе, Илья. А сейчас давай-ка на боковую, денек слишком уж насыщенным выдался.

— Да. Идем.

— Это ты иди, — Онежский печально улыбнулся и направился к шкафу, из которого достал самую обыкновенную раскладушку. — Я сплю здесь. Место мужа рядом с женой, какой бы они ни была.

Эта вроде бы мелочь заставила меня зауважать бородача еще больше.