Антиох, войдя во вкус, с азартом в глазах стал толкать соперника щитом. Филипп с размаху ударил по нему трезубцем. Щит из рук брата он выбил, но, не удержавшись на ногах, упал, подняв тучу пыли. Римская публика стала скандировать: «Выдержка, терпение, презрение, победа!», а потом заулюлюкала, глумясь над Филиппом. В глазах толстяка читались обреченность и безвыходность. Он встал на четвереньки и пополз прочь. Антиох, догнав его, начал колотить по спине мечом плашмя. Изнемогая под ударами брата, жалкий и слабый Филипп перевернулся на спину, выставив вперед трезубец.

– Вставай! – закричал Антиох, – бейся!!

Потный, весь в пыли, опираясь на трезубец, Филипп с трудом поднялся, но неожиданно попытался убежать. Легионер тут же ему «помог»: развернул обратно и сильно подтолкнул ногой в зад. Горе-гладиатор вылетел на арену. Публика потешалась, хохотала, хлопала в ладоши, требуя, чтобы смертельный поединок продолжался. Антиох ловко ударил по трезубцу, сломав, его, и двинулся на соперника – нанести последний удар. Филипп, уронив остатки оружия, в отчаянии запустил сеть и – о чудо! – опутал голову противника, лихорадочно потащив его к себе. Ловкий Антиох в последний момент выскользнул из сети и так врезался головой в живот Филиппа, что тот грохнулся на землю и больше не сопротивлялся.

Антиох в предвкушении развязки наступил правой ногой на горло побежденного и, подняв меч, чтобы пронзить сердце брата, застывшего в предсмертном ужасе, повернул голову к императору в ожидании вердикта. Помпей посмотрел на соратников.

На их свирепых лицах он увидел жажду крови. Выкинув правую руку вперед с зажатым кулаком, он оттопырил больший палец в сторону и повернул его вверх – жест, который даровал гладиатору жизнь.

В поту и крови, но живой, Филипп появился в зале, хромая за Антиохом. Сирийские аристократы внимали Помпею, жадно следя за каждым словом, а легаты и трибуны искоса поглядывали на незадачливых царей. Помпей нахмурил брови и стал говорить тоном, не терпящим возражений:

– Формально Сирия – часть державы Тиграна, но теперь перешла Риму, тем более что достойного царя я не вижу. Решение такое: Антиох получает в управление Антиохию, а Филипп – гористую Киликию. Остальную часть Сирии объявляю провинцией Рима и достоянием римского народа!

Антиохия была городом на левом берегу реки Оронт, являлась перекрестком караванных путей и контролировала торговлю между Востоком и Западом. Горная Киликия все еще оставалась приютом морских разбойников. Цицерон, одно время управлявший Киликией, держал в покорности ее равнинную часть, а про горную сказал: «Эти горцы беспокойны и неукротимы. Слишком свободолюбивы!».

Помпей, довольный своим решением, встал, давая понять, что аудиенция закончена. Когда гостей вывели, он обратился к Габинию:

– Габиний, отдать Сирию этим неопытным юнцам было бы непростительной глупостью. Назначаю тебя наместником в Сирии. Казнишь обоих, как только завещают свои царства Риму.

– Проконсул, – встрял зловредный Кассий, – есть идея: мы могли бы женить Филиппа на египетской царице, устранив Птолемея XII, и тем самым законно прибрать к рукам Египет.

– Идея заслуживает внимания…

Сказав это, Помпей, с видом стратега, одержавшего большую победу, задрал нос и вышел из зала.

Глава 29

«Две монеты в одном кошельке издают больше шума, чем сто монет». Эта древняя еврейская пословица не пришла на ум двум братьям из Иудеи. Зато шум дошел до Помпея.

Деметрий, вольноотпущенник и слуга главнокомандующего, во второй половине дня подавал в триклинии [94] обед, который, как принято у римлян, обязательно предполагал приглашение гостей; и сегодня с начальником обедал легат Скавр, опытный, молодой и корыстный. Сотрапезники, обложившись подушками, возлежали на ложах (называемых клиниями) вокруг небольшого стола, и ели ветчину, сырный пирог, орехи и персики, запивая красным вином. Деметрий резал мясо и подливал черпаком в стеклянные бокалы вино из широкой хрустальной чаши.

– Гней, – говорил Скавр, – недалеко от Сирии есть небольшое царство Иудея. Там идет гражданская война. За престол борются два брата.

– Опять братья! – буркнул Помпей, поедая ветчину. – И что?

– Умерла царица иудеев Саломея Александра, а ее сыновья не могут поделить власть.

Помпей, прожевывая кусок, пробормотал:

– Захватывать небогатую Иудею я не собираюсь. Добычи не будет, а хлопот много.

Скавр, опустив глаза, взял ломоть пирога, откусил и стал сосредоточенно жевать. Он обещал помощь одному из братьев – Аристобулу. Другой брат, Гиркан, наняв войско царя набатеев Ареты, осадил Иерусалим. Аристобул заперся в городе, оборонялся, а когда сил не осталось, послал верного человека за помощью к римлянам. Взятка, которую привезли, попала к Скавру.

Легат, падкий до золота и произведений искусства, решил не отступать:

– Арета – главный враг на пути к господству в Палестине. Проконсул, он досаждает тебе, блокируя караванные пути из Аравии! Возомнил себя ключевой фигурой в торговле пряностями и благовониями, которые в Риме на вес золота. Сейчас пытается захватить Иерусалим. Я хотел бы припугнуть Арету. Он не решится спорить с римским командиром.

Помпей молчал, идея ему не нравилась. Вдруг в разговор хозяина и легата вмешался вольноотпущенник Деметрий:

– Проконсул, если разрешишь, я скажу.

– Говори, Деметрий.

– Проконсул, Иудея – необычная страна. Нить всех событий на Востоке обязательно проходит через Иудею. Там даже случаются чудеса. Ее столица Иерусалим имеет способность выживать при любых обстоятельствах! – Деметрий остановился, но увидев, что хозяин заинтересовался, продолжил с придыханием: – Народ этой страны поклоняется единственному божеству. Говорят, в иерусалимском храме, набитом сокровищами, есть особая комната, где обитает само божество с золотой ослиной головой.

Помпей прекратил жевать и внимательно слушал Деметрия, а когда тот завершил рассказ, посмотрел на Скавра и сказал:

– Деметрий знает, что говорит. Он из здешних мест. Потомок Антигона [95] . Стал рабом, но я выкупил его и сделал богатым. Как никто, предан мне.

– Проконсул, нам нужно увидеть этот храм! – У Скавра загорелись глаза.

В мыслях Помпея пронеслось: «Когда-то Александр Великий владел Иудеей. Я тоже Великий…».

– Что ж, – сказал он, – не упускать же случай установить контроль над страной. Проведи разведку!

Гиркан за деньги нанял царя набатеев Арету III, сорокалетнего смелого араба, готового оказывать военные услуги всем, кто платит. Набатеи – народ удивительный. Живя в пустыне, построили белоснежные города с водопроводом, а в Петре, столице, собирали пошлину со всех караванов, везущих в Европу пряности, благовония и экзотические товары из Индии и Китая, а еще продавали воду.

Легион Скавра встал лагерем рядом с Иерусалимом. Арета со своим войском осаду города снял и расположился неподалеку.

В лагерь Скавра пришла первая делегация во главе с воинственным Аристобулом, сорокалетним сыном царицы Саломеи Александры, младшим из двоих братьев. Не имея прав на престол, он поставил перед собой цель узурпировать власть. Делегацию иудеев провели в палатку полководца. Они вошли с поклоном, все в богатых одеждах – длинных расшитых рубашках и кафтанах с кистями, но некоторые в ефодах [96] . У всех роскошные пояса, шапки и бороды (их умащивали дорогими маслами и благовониями).

Скавр, напустив на себя важность, приготовился слушать. Аристобул, как только перед римлянином поставили два сундучка и шкатулку и открыли их, стал приводить аргументы:

– Легат Скавр, здесь четыреста талантов, а в сосудах – благовония. В шкатулке – подарок императору Помпею: изготовленная из золота и камней виноградная лоза стоимостью пятьсот талантов. Прошу о заступничестве.