– Гней, – сказал Цицерон, обращаясь к Помпею, известному магнату и полководцу, – это Юлий Цезарь, единственный сенатор, который поддержал закон Габиния о передаче тебе чрезвычайных полномочий.
– Цезарь один против сената? Смело! – похвалил Помпей.
Цицерон продолжал:
– Закон, конечно, не прошел, но сегодня мы встретимся с людьми, которые нашли способ провести его через народное собрание.
– Великий Помпей! – Юлий Цезарь воскликнул восторженно. – Ты можешь рассчитывать на мою полную поддержку. Ты выдающийся человек, великий полководец, получивший два триумфа. Я голосовал в сенате, и также в одиночестве, за закон Манилия о предоставлении тебе командования вместо Лукулла.
– Я польщен, Юлий. – Помпей, надменный, жестокий и корыстный человек, сегодня был снисходителен и великодушен.
– Этот закон, – Цицерон развел руки, – сенат также отклонил. Но решение вопроса найдено! Я вас на какое‑то время оставлю, пойду встречу новых гостей.
Цицерон вышел, а два политика продолжали разговаривать.
– Я слышал, ты, Юлий, задолжал ростовщикам много денег? – спросил Помпей.
– Да, весь в долгах, – грустно сказал Цезарь.
– Я помогу. А если Лукулл будет отозван, а меня назначат на войну с Митридатом, все твои долги будут списаны.
– Гней, как благородно с твоей стороны!
– Цицерон видит в тебе незаурядного человека и хорошего политика, – продолжал Помпей. – Я популярен в армии, ты среди народа. Мы могли бы объединиться для наведения порядка в Риме. Конечно, и глава сената Цицерон мог бы внести вклад в общее дело. Как ты на это смотришь?
– Помпей, я думаю, как и ты!
– Цезарь, ты пока играешь малозначительную роль, но поверь, если примкнешь ко мне, станешь важной, если не первой, фигурой в Риме…
– Ну вот, я и вернулся! – улыбался Цицерон. – Гости ждут внизу. Знаешь, Цезарь, я давно связал свою судьбу с Помпея, и благодаря ему я сенатор. Нам удалось многого добиться для сословия всадников, из которого оба вышли.
Помпей с улыбкой обратился к Цицерону:
– Мы уже кое‑что обсудили с Цезарем. Будем работать вместе. Ну а ты, Цицерон? Ты популярен и талантлив, присоединяйся!
Искушенный в политике Цицерон сказал:
– Мое мировоззрение не позволяет нарушать этические правила и традиции сената.
– Но кампания на Востоке принесет большие доходы.
– Надеюсь на долю доходов от этой кампании, – улыбнулся Цицерон.
– Действуя вместе в армии и сенате, среди патрициев и всадников, мы могли бы провести много законов, отвечающих интересам народа, – пытался надавить Помпей.
– Я предан народу и являюсь защитником его интересов, – пафосно сказал Цицерон. – Мое призвание – бороться с коварством тех людей, которые посягают на благополучие народа. Мне не нравится идея возрождения царской власти: это приведет к полному произволу.
– Никто и не говорит о царской власти, я лишь призываю реформировать устаревшие методы управления страной. – Помпей говорил разочаровано.
– Нет, Гней, я не буду примыкать ни к одной стороне, предпочту остаться верным сенату и идеалам республики. Друзья, прошу за мной!
Они спустились в зал для приемов гостей, где их уже ждали Домиций Агенобарб, патриций, и Гай Манилий, народный трибун.
– О, Цицерон, ты спас меня! – вскричал Манилий. – Твоя речь в суде в мою защиту была неподражаемой. Судьи, по‑моему, рыдали.
– Манилий, ты важный для общества человек, и те чудовищные обвинения в растрате средств – ошибка! Друзья, у меня собрались влиятельные и видные люди Рима: Помпей, триумфатор, Цезарь, сенатор, Домиций, патриций, – Цицерон, дотронувшись до локтя патриция, намекая на особую симпатию, – и молодой Манилий, пламенный трибун. Нам есть что обсудить!
В дверях появился привратник и выжидательно посмотрел на хозяина.
– О, совсем забыл! Для вас, друзья, есть сюрприз! – Он кивнул ему.
В зал вошла жена Цицерона Теренция, честолюбивая и властная женщина, имеющая сильное влияние на мужа, а за ней шла Преция. Увидев ее, все мужчины инстинктивно подались вперед. Как всегда, эта вероломная разрушительница браков и очень образованная покровительница государственных мужей была обворожительна и неотразима. У гетеры на голове блистал венец, на руке болтался синий бархатный мешочек с завязками, а к груди она прижимала огромное яйцо. Прецию, богиню любви, представлять было не надо, ее знали все.
Теренция, привыкшая к трюкам мужа, молчала, а Преция произнесла:
– Я пришла поблагодарить Цицерона за великолепную речь на процессе против моей главной соперницы в Риме Клодии, сестры жены Лукулла. Эта Клодия погрязла в разврате и пьянстве, у нее связь со своим братом! Соперница устранена, и в благодарность, Цицерон, прими мой подарок! – Она поставила на стол огромное яйцо на золотой подставке.
– Что это, дорогая? – удивился Цицерон.
– Это же драконье яйцо! – сказала Преция, будто это и так все знают.
– Драконье яйцо? – удивился Помпей.
– Мы станем свидетелями появления маленького дракончика? – пошутил Цезарь.
– Ничего подобного раньше не видел, – искренне сказал Домиций.
– Друзья, – Цицерон стал комментировать, – Преция недавно вернулась с театра военный действий. Она была у Лукулла на передовых позициях, и это ее трофей. Скажи, Преция, Лукулл давно занимается собиранием таких яиц?
– Ну, у него много чего есть необычного: магические книги, кристаллы, лампы, жезлы, талисманы, амулеты.
– И все это он тебе показывал? – громко спросил Цицерон.
– Ну да. Он ищет какую‑то Таблицу судеб, сказал, что, пока не найдет, войну не закончит.
– Дорогая, а его жена знает, что ты ездила к Лукуллу?
– О, у нее, как у сестры, столько дел в Риме! Некогда ей навестить мужа.
– Суду, как говорится, все ясно, – в шутку, улыбаясь, сказал Цицерон. – А что за украшение у тебя на голове?
Ослепительная Преция в хитоне из серебристо‑синей парчи произнесла:
– О, это тоже мой военный трофей.
Она аккуратно сняла венец и передала Цицерону.
– Это диадема самого Митридата! – торжественно произнесла она.
– Что?! – Цицерон стал внимательно разглядывать украшение. – Это же наследная диадема царей Понта!!
Он передал диадему Помпею, который осмотрев, сказал:
– Золотой венец с драгоценными камнями и белыми лентами сзади. В Греции и Азии такая диадема – символ царского достоинства, головное украшение царей. Какая работа!
Цезарь, которому передали венец, произнес:
– Здесь династическая эмблема Митридатов – шестилучевая звезда над полумесяцем. Только предводитель понтийских греков мог носить эту диадему.
Теренция, подозревавшая мужа в связи с Клодией, также взяла украшение и произнесла:
– Очень изящная вещь! Преция, поздравляю с твоей маленькой победой! Я имею в виду Клодию. – Теренция с осторожностью вновь водрузила венец на голову гетеры.
Все улыбнулись, а Преция, красивая обладательница тонкого вкуса, восторженно поглядывая на гостей, сказала:
– Я побывала в Понтийском царстве и некоторых городах Армении. Эта поездка произвела на меня неизгладимое впечатление, особенно Армения. Я очарована. Всем вам привезла из Армении подарки.
Она подошла к Цицерону, посмотрела зовущим взглядом и сказала:
– Марк, дай свою руку. – Дотронувшись до его руки, продолжила: – Я чувствую проникновение в мир твоей природы.
Развязав завязки бархатного мешочка, достала талисман на кожаном шнурке – ярко‑кровавый камень в золотом обрамлении.
– Тебе, Марк, талисман с кровавым гематитом, который освежает память и способствует творчеству.
Потом подошла к Помпею, страстно посмотрела на него и, дотронувшись до руки, достала из мешочка талисман.
– Тебе, Гней, талисман с зеленым авантюрином с искристо‑золотым отливом. С его помощью будешь принимать мудрые решения и получить доступ к позитивным энергиям неба и земли.
Подойдя к Цезарю и оглядев сверху донизу, томно взглянула в его глаза и произнесла:
– Тебе, Гай Юлий, осколок вещества кометы. Владелец этого талисмана становится уникальной личностью. Носи на груди, и будешь чувствовать внутреннее равновесие и гармонию.